Память. Благодарность. Поклон.

Я, Сильвестров Лев Kонстантинович, дата рождения 30.04.1937, кандидат технических наук, работал с 1965 по 2005 гг. заведующим лабораторией во ВНИИПромгаз, старшим научным сотрудником ООО «Подземгазпром», нынешнее название ООО «Газпром геотехнологии», на настоящий момент являюсь пенсионером ООО «Газпром геотехнологии». Хочу рассказать о своих родственниках, участвовавших в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.
Братья моей матери Сильвестровой (Грудининой) Галины Алексеевны, Петр Алексеевич и Иван Алексеевич были мобилизованы в первые дни войны. Старший Петр Алексеевич Грудинин был призван из г. Калинин, в котором работал на вагонном заводе и в качестве рядового пехотинца направлен на юго-западный фронт, где в ходе оборонительных боев погиб в конце 1941 г. и похоронен в братской могиле. Его супруга Анна Васильевна, медсестра из больницы, осталась в оккупированном гитлеровцами Калинине c двумя малолетними детьми (моими двоюродными одногодкой-сестрой Риммой и малышом Стасиком — одним из родившихся близнецов, второй не выжил).
В коммунальной квартире поселились и немцы, воды в городе не было, ее приходилось по ночам носить в ведрах с Волги, восточный берег которой удерживали наши части, а берега постоянно простреливались. Однажды, когда Анна Васильевна принесла в ведре драгоценную воду в свою коммуналку, какой-то немец выхватил у нее ведро с водой, в ответ невысокая хрупкая женщина надела ему на голову детский горшок с содержимым.
Немедленную расправу над ней предотвратил немецкий офицер, случайно оказавшийся свидетелем произошедшего. Провинившегося немецкого солдата по его приказу арестовали и повели на гауптвахту, ведро с водой вернули.
Анна Васильевна сумела в тяжелейших условиях вражеской оккупации сохранить детей, потомки погибшего воина выжили и, хотя жизнь обоих оказалась покалеченной, выросли, создали свои семьи и ныне в Твери растут уже внуки и правнуки Петра Алексеевича, память о котором свято чтут в их семьях.

Младший брат матери Иван Алексеевич Грудинин воевал на фронте в качестве фронтового шофера знаменитой полуторки «Газ-АА», на которой работал до начала войны. Он воевал в составе бронепоезда противовоздушной обороны, который перемещался вдоль линии фронтов от Сталинградского фронта до Подмосковья. Дядя перевозил необходимые грузы и боеприпасы. При одном из налетов вражеской авиации он вовремя успел выскочить из своей полуторки и залечь, перед тем как машина была уничтожена прямым попаданием бомбы. При очередном массированном налете вражеской авиации на бронепоезд 23 марта 1943 г., его выбросило ударной волной из разрушенного вагона и он получил множественные осколочные ранения, в т.ч. коленного сустава и лица.
После лечения в тыловом госпитале в Ташкенте он был комиссован, как инвалид первой группы и вернулся в родную деревню Киево в 20 км от Калинина. Долго лечил раненную ногу и глаза, косой шрам на носу, а осколок в ноге носил до конца жизни. До выхода на пенсию работал в колхозе, женился, вырастил сына и дочь, скончался в 76 лет и погребен на сельском кладбище в соседнем сельце Садыково. Его дочь Наталья, внук Дмитрий, правнуки Андрей и Настя ныне живут в Твери, но дом в Киево сохранили и хранят добрую память о нем.

Мой отец Сильвестров Константин Павлович 1911 г.р. и трое его старших братьев Николай, Михаил и Георгий все были призваны и воевали на разных фронтах, получили ранения, но вернулись живыми и целыми.
Про старшего брата Николая, которого я видел всего пару раз в Туле, где мы жили после войны, почти ничего не знаю, выглядел он уже стариком, ворчливым и неуживчивым, был женат, имел двоих сыновей.
Дядя Миша, невысокий добродушный крепыш, учитель математики в лучшей тогда тульской школе № 1, провоевал всю войну командиром противотанкового орудия, имел боевые награды, но о войне я от него ничего не слышал.
Дядя Жора, самый энергичный и деловой из братьев, разбитной и веселый, балагур и шутник, воевал в составе пехотного полка 299 стрелковой дивизии на Северо-западном, Донском, Сталинградском, Степном, Втором и Третьем украинских фронтах в должности заместителя начальника штаба полка, был контужен, дослужился до звания капитана, награжден орденами Красной Звезды и Отечественной Войны 2-ой степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы» и другими. В составе полка воевал в Румынии, Болгарии, Югославии.
Он тоже о военных годах не вспоминал при мне, после войны работал начальником цеха на тульском заводе «Красный Октябрь», был женат, вырастил двух дочерей, живущих ныне в Туле. Похоронен на Всехсвятском кладбище в Туле.
Отец в начале войны имел бронь как работник конструкторского бюро Косогорского металлургического завода, находившегося между Ясной Поляной и Тулой. Его призвали в армию зимой 1942г., направили на курсы младших командиров под Томском, где мать и я жили в эвакуации. Когда перед отправкой на фронт отца на пару дней отпустили на свидание с семьей, они сфотографировались, и нельзя без слез и ненависти к фашистам смотреть на эту фотографию изможденных постаревших за пару лет на десятилетия молодых людей (она стоит у меня на полке как напоминание), сравнивая их с цветущими молодоженами на довоенной фотографии.
После окончания курсов отец, в звании техника — лейтенанта, с июня 1942 г. служил в должности командира взвода боепитания 1305-го Пушечного артиллерийского полка Степного фронта под Сталинградом, а с 1943 г. — в должности дефектовщика трофейных артиллерийских орудий 56 армии Второго Украинского фронта, на котором прослужил до конца войны.
Войну он вспоминал неохотно, редко, случайно и по какому — либо поводу. Вспоминал, что в долгую распутицу уже при наступлении, когда техника и даже конные повозки безнадежно вязли в раскисших от дождей и распутицы черноземах в бездорожье, у немцев кончались снаряды и они удивлялись, откуда снаряды у русских, которые продолжали стрелять. Наши военные в таких условиях временно мобилизовывали все оставшееся пригодное для этой цели местное население — стариков, женщин, подростков — на переноску боеприпасов на руках от дорог до боевых позиций артиллерии.
По словам отца, тяжелое впечатление при наступлении оставляло почти полное отсутствие тел убитых врагов на захватываемых позициях.
Похоронные немецкие команды перед отступлением пунктуально собирали тела убитых немцев в специально заготовленные «крафт»- мешки и вывозили в свои тылы.
При отступлении в Румынии и Венгрии немцы травили все водозаборные колодцы, ездовым на конных повозках нечем было поить лошадей и, случалось, их вынужденно поили сухим белым вином из подвалов захваченных замков, простреливая дубовые бочки за неимением времени. Опьяневшие после такого «водопоя» лошади шатались, но повозки тащили.
За время войны отец, в общем-то мало пьющий водку, привык запросто опрокидывать в себя ее стакан, и матери уже после войны, в Ляйпциге, пришлось отучать его от этой привычки тем, что в офицерской компании она нарочито стала пить наравне с ним по стакану водки и пьянеть до потери чувств.
День Победы отец в составе части встретил в Венгрии, где бои с остатками гитлеровцев еще продолжались. И здесь ошалевшие от радости победы победители, случалось, теряли бдительность, расслаблялись. Отцу это едва не стоило жизни: в компании офицеров они верхом на лошадях поехали в гости к соседям и нарвались на затаившихся немцев, начавших поливать их градом пуль из автоматов. Погиб ординарец отца, под отцом убило лошадь, при падении с нее он повредил ногу и едва унес ноги, отстреливаясь из табельного пистолета, с касательными пулевыми ранениями на боках.